4. Круглые шоссы средней длины

Вязаные шоссы. Менологий Василия II, окончание

4. Круглые шоссы средней длины

На миниатюрах Менология Василия II, помимо изображения цельных шосс, не меньший, если не больший, интерес представляют рисунки раздельных, круглых шосс средней длины, которые я тоже считаю связанными на спицах по кругу. Правда, ни один из персонажей в них не показан со спины. Поэтому с уверенностью говорить о том, что шоссы не имели вертикального шва, т.е. были выполнены с помощью кругового, а не плоского вязания, нельзя.

Круглые шоссы, изображенные в Ватиканском менологии, можно безоговорочно назвать шоссами вне зависимости от того, считаем ли мы, что они связаны на спицах или сшиты из ткани. Ведь они имеют все признаки раздельных шосс средней длины, главным из которых является их дистанционное крепление.

К счастью, миниатюристы Менология Василия II достаточно внимательно отнеслись к изображению круглых вязаных шосс и деталей их крепления. Это дает надежду на то, что подобные шоссы художники могли видеть сами или, по крайней мере, их видели свои глазами те мастера, по образцам которых они работали.

Изображения круглых шосс, а также «носков» и обуви на разных миниатюрах отличаются степенью детализации и индивидуальными особенностями манеры мастера. Я попыталась установить авторство найденных мной миниатюр с изображениями круглых шосс по греческой надписи на полях. Но оказалось, что имена художников писец сокращал. Я обнаружила рядом с пятью миниатюрами первую часть (четыре буквы) слова «Βλαχέρνα» («Влахерна»). Разобрать и идентифицировать то, что написано перед ней, мне оказалось не под силу. Поэтому остается предположить, что миниатюры были созданы Михаилом и/или Симеоном Влахернитами, иными словами, Михаилом и Симеоном из Влахерны (района в Константинополе). Надпись рядом лишь с одной миниатюрой (фото 3) имеет иные очертания и, следовательно, указывает имя другого художника.

Фото 1. Священномученик Авда Персидский. Страница 15. Менологий Василия II (Ватиканский менологий). Манускрипт (Vat. Gr. 1613). Материал: пергамент. Размеры листа: 28,5×36,5 см. Размеры миниатюр: 12×18 см. Миниатюристы: Пантолеон и его мастерская. Место и время создания: Константинополь, Византия; 979 – 989 гг. или 1001 – 1016 гг. Ватиканская апостольская библиотека, Рим, Италия[1]

То, что бόльшая часть миниатюр создана одними и теми художниками, которые родом из одного места, а место это – район Константинополя, столицы Византии, позволяет допустить достаточно близкое знакомство Влахернитов с круглыми шоссами. Даже работая по чужим образцам, благодаря специализации на этом предмете одежды, миниатюристы имели возможность хотя бы как-то понять их устройство.

Фото 2. Фрагмент миниатюры «Священномученик Авда Персидский»

Один из Влахернитов, создавая миниатюру «Священномученик Авда Персидский» (фото 1 и 2), не приложил больших усилий, чтобы прописать узор шосс персонажа, гораздо больше внимания уделив орнаменту на ложе. Ступни ног в его изображении выглядят уродливо. Правда, художник все же не забыл нарисовать завязочки на «носках», кайму на шоссе и две темно-синие линии ее крепления.

Фото 3[2]. Мученик Полиевкт Кесарийский (Каппадокийский). Страница 257

Миниатюра «Мученик Полиевкт Кесарийский» (фото 3), авторство которой мне установить не удалось, содержит изображение шосс с более проработанным рисунком узора и свидетельствует о том, что кайма шоссы также могла быть декорирована.

Фото 4[3]. Мученичество святых Евгения, Кандида, Валериана и Акилы. Страница 335

Изображение шосс мечника на миниатюре «Мученичество святых Евгения, Кандида, Валериана и Акилы» (фото 4 и 5), несмотря на то, что узоры на них показаны весьма условно, дает больше информации, чем оба предыдущих.

Фото 5. Фрагмент миниатюры «Мученичество святых Евгения, Кандида, Валериана и Акилы»

Мечник на миниатюре повернут к нам передом, а подол его котты уложен М-образно и открывает бока и бедра юноши, хотя и не полностью. В результате видно, что шоссы доходят до середины бедра. Они крепятся посредством двух длинных шнурков или тесемок, которые соединяются с каймой шосс спереди и достигают талии.

Фото 6. Святые отцы, зарезанные на горе Синай. Страница 315[4]

Миниатюра, данная на фото 6, посвящена мученичеству преподобных отцов – египетских подвижников, живших на горе Синай, которые пострадали от арабских кочевых племен. Арабы, изображенные здесь, имеют темный цвет кожи. Однако только один из них носит чалму и халат. Второй одет в костюм, типичный для образа палачей на миниатюрах менология, – котту с М-образным подолом и шоссы. Но только на этой миниатюре показано, как именно подол котты крепится к поясу. Сбоку над правым бедром персонажа нарисован маленький язычок ткани, который образовался, когда ее пропустили под поясом снизу и вытянули наружу сверху (фото 7).

Фото 7. Фрагмент миниатюры «Святые отцы, зарезанные на горе Синай»

Эта миниатюра интересна также тем, что на ней кайма шосс написана красным цветом, контрастным к черном цвету шосс в тонкую белую сеточку. Она имеет заметную толщину и украшена желтыми кружками, которые, возможно, обозначают золотые диски. Кроме того, зона бедер, не закрытая шоссами и подолом котты, на миниатюре закрашена голубой краской, тогда как на других иллюстрациях для этого использован серовато-белый цвет. Оба эти цвета отличаются от тех, которыми окрашены открытые части тела персонажей, – бежевого, телесного, и темно-коричневого (у арабов).

Фото 8. Фрагмент миниатюры «Мученик Авив Едесский»

Следовательно: окрашенное голубым и серовато-белым пространство бедра у персонажей не голое и они носит обтягивающее белье. Голубое (арабское) белье, наверное, изготовлено из хлопка, а серовато-белое – из небеленого льна. Вывод о том, что персонажи носят обтягивающее белье, очевиден. Однако он не может не поставить в тупик, поскольку существование вязаных шосс с узорами в X в. представляется вполне вероятным, тогда как присутствие вязаных брэ в одежде этого времени кажется немыслимым. Но вязали же кальсоны из тончайшего хлопка в XIX в.! К тому же связать однотонные гладкие брэ гораздо проще, нежели узорные шоссы. В таком случае серовато-белые шоссы/штаны (фото 8), о которых шла речь на предыдущей странице, как раз и являются примером вязаных брэ, вернее нижних вязаных шосс. Тем не менее, вязаные белые шоссы так же, как и узорные, несомненно, представляют собой предмет роскоши, недоступный простолюдинам.

Фото 9[5]. Мученичество Святого Неофита Никейского. Страница 339

Однако продолжим разбор изображений круглых узорных шосс.

Фото 10. Фрагмент миниатюры «Мученичество Святого Неофита Никейского»

Миниатюра «Мученичество Святого Неофита Никейского» (фото 9 и 10) показывает еще более интересную подробность одежды для ног персонажей менология. На ней можно видеть изображение пряжки, посредством которой тесьма, здесь более похожая на ремешок, крепилась к шоссе.

Фото 11[6]. Мученик Гордий Каппадокийский (конец III – начало IV в.). Страница 292

На миниатюре «Мученик Гордий Каппадокийский» (фото 11 и 12) соединительные ремешки шоссы мечника нарисованы в виде широких линий синего цвета. На их конце угадывается два крепежных элемента. Но понять, что они собой представляют, невозможно. В то же время эти ремешки с креплениями очень напоминают резинки с зажимами на концах, которые в прошлом веке использовались в женских поясах для чулок.

Фото 12. Фрагмент миниатюры «Мученик Гордий Каппадокийский»

5. Царские шоссы

Фото 1[7]. Священномученик Александр Солунский. Страница 170

Учитывая то, в какие роскошные шоссы в менологии одеты простолюдины, интересно было узнать, какие шоссы в этом манускрипте носят цари и императоры. Праведный царь Феодосий Великий на миниатюре, посвященной тому, как он возвращает храм Святому Григорию Богослову (см. фото 4 на с. 1), изображен босым. А известный своим активным участием в Великом гонении на христиан император Максимиан (250 – 310), приказавший обезглавить Александра Солунского, на миниатюре, посвященной казни святого (фото 1), нарисован в гладких красных шоссах. При этом копейщик, стоящий рядом с императором, носит серые узорные шоссы с ковровым расположением узора, а палач одет в красные шоссы, украшенные одной вертикальной полосой на передней поверхности ноги.

Фото 2[8]. Избиение младенцев. Страница 281

Иудейский царь Ирод Великий на миниатюре «Избиение младенцев» (фото 2) представлен в узорных шоссах. Ноги стоящего рядом с ним воина закрыты. Видна лишь его голень, но по ее изображению трудно понять, что же он носит. Один из палачей одет в черные шоссы с сетчатым ковровым узором, а второй – в синие шоссы/штаны с полосой спереди.

Фото 3[9]. Святая мученица Поплия (Публия) Исповедница, диакониса Антиохийская, и император Юлиан Отступник. Страница 100

Император Юлиан Отступник (361 – 363) изображен в одежде до пола, которая открывает только его ступни в гладких красных шоссах, поверх которых надеты сандалии (фото 3).

Получается, что лишь иудейский царь Ирод Великий в Ватиканском менологии показан в узорных шоссах.

6. Выводы

Менологий Василия II коренным образом меняют наше представление о происхождении шосс и, в частности, о времени и месте их появления, а также о способе и материалах, из которых они были изготовлены. Манускрипт заставляет нас предположить, что шоссы, как раздельные, так и объединенные, появились на Ближнем Востоке (Западная Азия и Северная Африка) и были известны в Константинополе уже к концу X в. Судя по изображениям, шоссы изготавливались из тонкой шерсти или шелка способом кругового вязания на спицах с использованием разных техник многоцветного вязания. На основе археологических находок известно, что истинное вязание, т.е. вязание с помощью спиц, в том числе круговое и разноцветное вязание, было к этому времени хорошо развито в Египте, где оно и зародилось, по мнению Ричарда Ратта, в VII в. н.э. (Подробнее см.: «Происхождение настоящего вязания».)

Однако в истории вязания, как и текстиля в целом, нельзя опираться лишь на археологические свидетельства, поскольку в отличие от каменных, керамических, металлических и тому подобных артефактов изделия из шерсти, шелка, хлопка, льна в силу своих природных особенностей быстро разлагаются и практически не сохраняются даже в нетронутых гробницах. Если же археологи и находят там остатки текстиля, то чаще всего в весьма плачевном состоянии, которое не позволяет понять, каким предметом одежды были эти нитки и обрывки текстиля и в какой технике он был изготовлен. Следовательно, высокий уровень развития вязания в Египте дает основания считать, что оно могло быть распространено не только в Северной Африке, но и на всем Ближнем Востоке, территории которого в том или ином объеме входили в разные исторические периоды в состав Византии и были включены в сферу ее интересов.

Ближний Восток в современном представлении на карте мира[10]

По некоторым неподтвержденным данным, в Европу вязание проникло уже в IX в., но, видимо, широкого распространения не получило. В то же время в столице Восточной Римской империи Константинополе вполне могли существовать лавки, где продавались привозные вязаные шоссы, а также вязальные мастерские, где работали ремесленники из преуспевших в развитии этого ремесла местностей (провинций, стран). Судя по тому, что в Ватиканском менологии большинство персонажей в коротких, открывающих ноги коттах носят узорные шоссы, они в период его создания были в большой моде у константинопольской знати и считались престижной одеждой.

Вполне вероятно, что восточные мастера хранили свои вязальные техники в секрете и во избежание конкуренции не передавали их местным ремесленникам. Константинопольцы не смогли самостоятельно постичь приемы изготовления узорных шосс и организовать собственного ремесленного производства, которое к тому же требовало больших материальных затрат на привозное сырье. К тому же вязаные узорные шоссы, будучи предметом роскоши, доступным лишь богатым и знатным людям, и при этом остромодным продуктом, видимо, не получили широкого распространения и быстро утратили свою популярность. А потребность в простых гладких шоссах из дешевой шерсти для не столь богатых слоев населения, которая могла бы стимулировать распространения вязания на спицах в Византии и Европе, наверное, в то время не возникла.

В результате распространение вязание на спицах в Европе было отложено на века. Вполне допустимо, что большинство европейцев никогда сами не видели вязаных узорных шосс и знали о них только по рассказам и по миниатюрам манускриптов, где они сделалась визуальной характеристикой восточных персонажей и в первую очередь волхвов. Не получив технологии вязания шосс на спицах, европейцы пошли своим путем, изготавливая одежду для ног из ткани. Поэтому можно предположить, что они действительно «вырастили» шоссу из римской туфли, как пишет А. Арман, никоим образом не опираясь на опыт Востока и, не исключено, даже не зная о нем. То есть европейцы изобрели шоссы второй раз.

Такова в общих чертах моя концепция происхождения и существования византийских вязаных узорных шосс и их места в истории шосс европейских, основанная на миниатюрах Ватиканского менология. Однако возникает вопрос, насколько можно доверять их авторам? Ведь подобных изображений шосс и в таком качестве и количестве не содержит, насколько мне известно, ни один из манускриптов. Для ответа на него обратимся к книге «История византийской живописи» Виктора Никитича Лазарева (1897 – 1976) – советского искусствоведа, который специализировался на истории древнерусского, византийского и древнеармянского искусства, а также на итальянском искусстве эпохи Возрождения^{^[11]}. Он пишет:

«В таком централизованном государстве, каким была Византия, искусство развивалось по совершенно иным путям, нежели на Западе. В средневековой Европе существовало столько художественных школ, сколько в данной стране было городов. Более того, каждое крупное аббатство и монастырь выдвигали собственное направление. Не испытывая давления центральной власти, феодальный Запад жил крайне разнообразной художественной жизнью. В Византии наблюдалась иная картина. Здесь вся духовная жизнь находилась под строжайшим контролем государства, которое беспощадно пресекало всякую оппозиционную мысль, всякое новшество, всякое либеральное богословское течение.
<…>
Вполне естественно, что и деятельность художника была подвергнута в подобном обществе строжайшему регламентированию. Всякое новшество принималось лишь после того, как оно было допущено двором и церковью. Личность художника отступала на второй план перед заказчиком. На византийских памятниках и в документах имя художника появляется крайне редко, зато часто встречаются имена тех лиц, для которых данные памятники были исполнены.
<…>
В силу последовательно проведенной централизации затруднялась возможность параллельного, как на Западе, сосуществования ряда стилей и художественных направлений. Государственная власть все нивелировала и унифицировала. Двор и церковь требовали от искусства, чтобы оно было программным, чтобы оно поучало и наставляло. Отсюда абсолютная обусловленность его тематики, фиксированной, в порядке строгой регламентации, до мельчайших деталей. <…> В то время как в западном искусстве иконография постоянно видоизменялась, в Византии она отличалась большой устойчивостью и консервативностью. Особенно ценились те иконографические мотивы, которые наиболее точно следовали традиции.
<…>
Поскольку столичное придворное общество было основной социологической предпосылкой византийского искусства, постольку совершенно ясно, что главным центром этого искусства являлся Константинополь. Все крупнейшие художественные реформы и все основные переломы в эволюции византийского стиля связаны с Константинополем. Здесь пребывали двор и патриарх с синодом, здесь были расположены царские мастерские, которые вырабатывали художественные образцы для всей империи, здесь сходились нити централизованного аппарата, здесь жила крупнейшая земельная аристократия, владевшая сотнями дворцов и многими тысячами слуг, здесь устанавливались моды и каноны вкуса, здесь скапливались огромные капиталы, здесь процветала торговля, сюда стремились со всех концов мира купцы, варвары, искатели приключений, военные наемники»[12].

Таким образом, Ватиканский менологий, который был создан в царских мастерских Константинополя для императора Василия II, нельзя считать ненадежным источником, а появление на его страницах изображений узорных шосс в больших количествах – случайностью.

Но, несомненно, одного свидетельства, даже столь весомого, как Менологий Василия II, недостаточно для создания гипотезы существования в конце IX в. вязаных узорных шосс и изменения концепции происхождения европейских шосс. Необходимо изучить более широкий круг источников, которые датируются периодами как более ранними, так и более поздними относительно времени создания менология. Поскольку его миниатюры дают нам византийский вектор исследования, искать художественные прообразы шосс, как узорных, так и гладких, и возможные места их происхождения следует в изобразительных свидетельствах, связанных с Византией. А византийский стиль, как пишет В.Н. Лазарев, выкристаллизовался «из позднеантичного и раннехристианского искусства, носителем которого были самые разнообразные этнические группы во главе с греками, римлянами, сирийцами, семитами, коптами и народами Месопотамии и Ирана»^{^[13]}.